пустая могила - это давно уже не то, что может удивить брюса.
пустая могила скорее признак того, что в будущем случится нечто неприятное, но никак не причина для шокированного недоумения, с которым марта кент врывается в его ночь телефонным звонком. но ее можно понять - она мать, а не держащий в страхе целый город мужик в костюме летучей мыши, к которому так и липнут неприятности в виде воскресших близких.
[indent] [брюс не был против воскрешения тодда. и не то чтобы брюс был против воскрешения супермена. но исходя из прошлого опыта...]

он воскрес. совершенно точно. самостоятельно выбрался из могилы и пропал. брюсу оставалось только надеяться на то, что кларк кент не нашел какую-нибудь из ям лазаря и не принял ее за подходящее для купания место. судя по тому, сколько прошло времени после опустения могилы, это было маловероятно, но бэтмен готов к худшему.
когда брюс появился на кладбище, чтоб осмотреть могилу, он уже отставал на пару месяцев. марта кент была на могиле глубокой осенью, в день годовщины смерти сына, и могила была цела; брюс появился там в середине зимы и земля, вытолканная из глубины и завалившаяся внутрь, а никак не выкопанная третьим лицом, уже прибилась осадками и была скорее похожа на огромную кротовую горку. почему этого не заметили сразу? - брюс огляделся. могилы джозефа и кларка кента были в некотором отдалении от остальных и, вероятно, их редко кто навещал. марта давно уже жила в метрополисе, отказываясь принять помощь от уэйна и выкупить ферму. но это не остановило брюса от того, чтоб зарезервировать ее и держать для себя. на всякий случай.

бэтмен искал супермена почти три месяца. с самого момента воскрешения прошло не больше шести месяцев. ему не за что было зацепиться. возможно, кларк покинул планету давным-давно. возможно, его перехватил кто-то и держит в заточении. возможно, криптонец просто не хочет, чтоб его нашли. в последнее брюс не хотел верить: кларк кент не мог бы поступить так со своей матерью. она значила для него больше, чем собственная жизнь, - он непременно вышел бы с ней на связь.
хотя... с чего брюсу быть в этом уверенным? он вообще не знает этого кента. видел один раз на приеме у лютора, а после сталкивался лишь с суперменом. нет, он совершено не знает его, но отчего-то верит, что этот пришелец образчик всех благородных человеческих качеств.
[indent] [как может измениться мнение благодаря одному лишь жертвенному поступку, удивительно]

определенно, брюс хотел бы, чтоб супермен был жив. его вклад в лигу справедливости был бы неоценим. но эта тишина, нависшая неизвестностью над миром, уэйна напрягала. чем дольше от криптонца не было вестей, тем тревожнее брюсу виделось будущее. невольно в его утвержденный план кошмаров стал возвращаться позабытый. тот, где трудно дышится желтым воздухом. где бэтмен уже безжалостно убивает, чтобы противостоять супермену, которого что-то изменило. брюс думал, что лоис лейн - ключ к этой загадке, но даже рядом с ней не появлялся оживший кларк кент. теперь бэтмен ставил под сомнение важность журналистки. впрочем наблюдению, которое он установил за лейн, могли бы позавидовать самые именитые и публичные персоны мира.
и ничего. пустота. молчание. ноль.

он заметно расширил свои способы поиска. заметно расширил сеть. написал программу, которая искала хотя бы шестидесятипятипроцентное совпадение внешности по всем камерам наружного наблюдения. все видеозаписи, что как-то попадали в сеть, обрабатывались бэт-компьютером и нагрузка была такая, что даже он перегревался. бесконечный поток совпадений после приходилось просматривать лично, поэтому у брюса в принципе не стало свободного времени и лишнего часа сна. зато сам он стал злой как черт - любой из тех, кто попал за решетку благодаря бэтмену в последние месяцы, отмечал, что летучая мышь ожесточилась.
еще одна программа собирала информацию с новостей, в которых фигурировали помимо прочих слова «чудо», «необычное», «происшествие», «катастрофа», «спасение» - их брюс тоже просматривал лично. столько сил и времени он не выделял на поиски металюдей после смерти супермена, а зря. около пятнадцати подростков и взрослых, обладающих какой-то силой, были найдены и переданы в лигу на дальнейшую разработку.
но кларка не было. брюс щелкал тысячами терабайтов фото и видео, отставал от сбора данных на месяц, но не отпускал руки.
он должен был найти супермена. это вопрос принципа.
и он нашел.

это был коротенький ролик из инстаграма какой-то девушки, собравший около пятидесяти лайков. видео было паршивого качества, снятое в темном помещении. девушка снимала издалека и приближение давало еще более нечеткую картинку, но тем не менее поисковая программа уцепилась за лицо мужчины. «вы только посмотрите, какой красавчик работает в этом захолустье, девочки! если бы не мои предки, ждущие в машине, я бы уже прыгнула на него и уехала куда-нибудь на седьмое небо, а не в канаду!» - хихикающая аудиодорожка не заставила бэтмена улыбнуться ни разу за те пятнадцать просмотров, что он сделал, прежде чем решить проверить все лично.

видео было снято месяц назад. локация - у черта на рогах, в каком-то захудалом баре недалеко от канадской границы. совпадение с лицом кларка кента - на семьдесят семь процентов. но брюсу впервые за несколько недель показалось, что это действительно мог быть он. какой это уже случай по счету? восьмой? когда он срывается из готэма, ведомый долбаной надеждой, что в этот раз он действительно нашел.

- привет. не найдется кофе? - бар, забегаловка, придорожный отель - три в одном. по ту сторону стойки, между брюсом и бутылками выпивки сомнительного производства, стоит крупногабаритный мужчина лет тридцати пяти. брюс уже точно знает, что это кларк кент, хотя все называют бармена джоном. он живет недалеко отсюда один уже несколько месяцев. документов нет, есть только глаза, в которых никто не может найти повода сомневаться в этом человеке. ему верят - брюс понял это, изучив свою цель.
в этом месте он второй день. машина сломалась, а запчасть на эту дорогую громадину не так просто найти в глубинке, поэтому он ждет, почти весь день проводя за дальним столиком в компании ноутбука. то, что на его дисплее брюса интересует мало - все время он наблюдает за Джоном, делая это по-бэтменовски виртуозно незаметно.
несколько раз он ловит на себе взгляд джона, но в нем нет ни капли узнавания. это могло бы объяснить многие вещи. но лучше сначала поговорить с ним.
- надеюсь, он не такой паршивый, как матрас в моем номере, - ввязывает в разговор джона, прилагая все усилия, чтобы не выглядеть очень по-брюсовски: напряженно, сосредоточенно и равнодушно к окружающим. он мог бы улыбнуться, но слишком устал.

брюс охуеть как устал за эти месяцы, но все же он смог найти супермена.

Альбедо не любил посещать бары: как и любые людные места, они быстро утомляли его, а если они ещё и были закрытыми, с накопленным густым запахом человеческих тел и глоток, витающим под крышей, то они автоматически сдвигались всё ниже и ниже по шкале его предпочтения. Более того, он мог употреблять алкоголь, но не мог опьянеть: его создательница пыталась создать не просто искусственную жизнь, но усовершенствованную. Ей было мало играть в богов, она хотела улучшить их работу — и ей это удалось.

Альбедо, проведя время в городе вина и песен, даже не жалел, что не может опьянеть. Алкоголь отуплял чувства и медленно, но верно убивал мозг. С первыми у него и так была проблема,а вторым он не был готов пожертвовать даже ради развития и поддержания таких хлопотных социальных связей. Он никогда не считал себя полноценной частью Мондштадта, и было бессмысленно надеяться, что он когда-то ей станет. До тех пор, пока Город Свободы давал ему всё необходимое, Альбедо отплачивал ему тем же и даже большим.

Тем не менее, сейчас алхимик смотрел на лицо человека напротив, опустив протянутую ладонь без какой-либо видимой и невидимой неловкости, и целую долгую секунду испытывал сожаление, что считал посещение баров глупой тратой драгоценного времени. Альбедо был внимательным и ничто не принимал, как должное. Он ставил под сомнение всё, чему не имел рационального объяснения: это был его главный принцип действий и жизни как учёного, алхимика, капитана следственной группы, наконец.

Он уже видел такую форму зрачка, относительно недавно и на женском лице, однако он ни с чем не перепутает её. Метка такой же формы украшала его шею, которой он рассеянно коснулся, прежде чем сдвинуть ладонь к подбородку, задумчиво обхватывая свой локоть другой рукой. Альбедо был уверен, что никто не заметил этого очевидного (для него) признака принадлежности к павшей безбожной нации: люди в Мондштадте были на удивление слепы, даже когда были трезвыми. Никто не задавал вопросов, никто не задерживался взглядом на неестественном зрачке капитана кавалерии или ярко-желтой звезде на шее главного алхимика.

Но Альбедо это дало некоторую надежду. Если Кэйя выжил и даже жил в Городе Свободы так спокойно, всю жизнь, если алхимик правильно помнил, значит, и его наставница могла выжить одна. Значит, у них ещё был шанс встретиться.

Всё это пронеслось в голове гомункула за то время, что хмельной капитан напротив приглашал его остаться. Альбедо чуть прищурился: ему будет очень интересно пообщаться с Кэйей, но позже. Капитан никуда не денется, и алхимик сможет получше подготовиться к разговору с ним. Сейчас неизвестный вор стоял выше на приоритетной лестнице, чем оказавшийся из Каэнри’ах коллега.

— Вот как? Что ж, рад за Вас, — всё так же спокойно и ровно произнёс гомункул, не улыбаясь более, но лишь потому, что он был задумчив. — Спасибо за щедрое приглашение, но, боюсь, мне придётся отказаться. Есть кое-что, что я ещё должен проверить. Не смею больше прерывать Ваш отдых, сэр Кэйя. Надеюсь, в следующий раз Вы позволите мне угостить Вас.

Альбедо всё же улыбнулся, и склонил вежливо голову, разворачиваясь и выходя из бара, направляясь к главным воротам и пересекая мост, но затем остановился. Осмотревшись, алхимик стянул перчатку, коснулся своего Глаза Бога и закрыл глаза, концентрируясь. Искать обычные улики было уже бесполезно: прошло слишком много времени. Следовательно, он обязан был попытаться найти хотя бы какие-то невидимые обычному человеку следы самозванца. Если на нём или на вещах, которые он нёс, были хотя бы отголоски элементальной энергии, Альбедо увидел бы их.

Элементальное зрение, доступное ему, по общему мнению, как и всякому аллогену, на деле было выведено матерью. Она не рассчитывала на то, что её творение будет иметь амбиции достаточно сильные, чтобы быть признанным богами, уничтожившими её родину и большинство «детей», поэтому наделила его талантом, который имела сама. Дарование ему таланта манипуляции Гео было злой иронией, но всё же только послужило усилению его зрения.

Алхимик открыл глаза, держа ладонь на неярко светящемся Глазе Бога, позволяя глазам секунду-другую привыкнуть к ярким и не очень цветам, которыми внезапно окрасилась ночь. Дендро от растений и остатков разрушенной телеги неподалёку, следы Анемо от шевелящего его волосы ветерка, догорающее Пиро — кто-то здесь сражался, и ещё сотни следов, мазков, точек и линий, оставленных живыми существами. Альбедо терпеливо осмотрел всё, что показалось ему хотя бы отдалённо интересным, покружил по местности, не отнимая руку от Глаза Бога, но в конце концов наткнулся лишь на то, что посчитал отголосками собственной искусственной энергии.

Крайдепринц разочарованно вздохнул, хмурясь и ненадолго закрывая глаза, возвращаясь после к обычному зрению, и наконец оглянулся. Бесплодные поиски привели его к развилке дороги за Спрингвейлом: прямо лежало ущелье, ведущее к винокурне, а к югу - обход, огибающий опасное место и поднимающийся так же к «Рассвету». Дальше дороги сливались и прерывались у озера рядом с виноградниками, откуда по побережью можно добраться до Ущелья Спящего Дракона и начать восхождение на Драконий Хребет. Слишком много территории. Даже если по невероятному совпадению обстоятельств и удачи самозванец ушёл на гору, найти его там ночью будет невозможно. Не говоря уже о том, что настолько очевидно подставляться алхимик пока не собирался.

Альбедо покачал головой, вздыхая, и поправил почти пустую сумку на плече. Нужно вернуться в Монд, принять душ, что-то поесть, переодеться в чистое, наконец. Вора он уже давно упустил и достаточно повеселил невольную компанию, бегая кругами, как курица без головы, сжимая Глаз на шее. Придется сказать Джин, чтобы достала ему копии поручений, соврать, что потерял их в бою с хиличурлами.

Но Бездна его побери, он не любил свидетелей своих ошибок.

— Вы заблудились, сэр Кэйя? — пассивно-саркастично заметил Альбедо, складывая руки на груди. Крио Глаз Бога был таким ослепляюще-белым пятном на картине, нарисованной гомункулу Элементальным зрением, что он должен был быть слепым, чтобы не заметить. Хотя обычным глазом каэнрийца было не заметно, и двигался он на удивление бесшумно, в этом ему не откажешь.

разноцветные пятна перед глазами каждый вечер среды и воскресенья [ чаще - опасно ] , глухое раздражение от громких звуков, потому что приходится орать, чтобы передать нужную информацию, и светомузыки - это его способ выживания, приспособления, как какого-то сраного симбиота. ровно также он приспособился к жизни под боком у тома, тихо, словно мышь, незаметно пробравшись коту под кожу. не спрашивая разрешения, не ожидая дозволения, чтобы класть ноги на стол, хавать из холодильника последний глазированный сырок или копаться в чужих личных вещах. существуя на фоне  кошачьего недовольства сложившимися обстоятельствами и отвечая на претензии выставленным средним пальцем [ самый простой и понятный жест ] . джерри появляется, когда ему вздумается, тогда же и исчезает на столько времени, насколько нужно - и кто из них двоих ещё гуляет сам по себе. не в его силах отказаться от привычного образа жизни, от порченого способа заработка, от ритуала съема, который выстреливает всегда.

к тебе или ко мне?

джерри никогда не задает этот вопрос сам, лишь подводит к нему невербально давая понять, что "не против", чтобы потом благосклонно ответить, если рот не занят чужим языком

[indent]  [indent] к тебе

они все любят по-разному, но джерри старается выбирать мало-мальски похожий контингент, избегая видеокамер, воровато стараясь не палить лицо [ небрежно аккуратен до болезненного ] . мышь играет по-крупному, ставит на кон свое "без определенного места жительства", свое "никто не станет искать мальчишку-сироту", свое "нужен этому миру, как собаке карман". таких, как он без стеснения пускают в расход, как только дело начинает пахнуть жареным, поэтому джерри всегда работает один. меньше рисков, меньше ответственности, меньше шансов подставиться.

обычно его показательно расхлябаного, развязного в действиях [ с этим парнем точно можно будет поиграть и весело провести время ] везут в отель. в отелях никакая шумоизоляция, ноль процентов попасться с поличным своей жене, простыни, которые не нужно стирать, и ожидание незабываемого вечера.

весьма размытое понятие. в девяносто девяти процентах из ста, повстречав джерри, наутро точно обзаведешься подобным вечерком в своей автобиографии, в итоге оставшись без внушительной части налички, без банковских карточек, без дорогих часов, брюликов и прочих вещей, что можно налегке утащить из дома или из легкомысленно брошенного в углу портмоне. схема отработанная и проверенная годами, но осечки и у снайпера бывают.

каждый извращенец всегда действует одинаково и чем больше жира на их пузе и седых волос на висках, тем большее количество нулей скрывается на счету [ самая легкая математическая пропорция в его жизни ] . для таких мышка и расставляет свои крепкие сети. по плану его как обычно должны были привезти в пентхаус на последний этаж самой дорогой гостиницы или хотя бы номер люкс с охлажденным шампанским; должны были говорить пафосные комплименты и то, какой он хороший мальчик, сально гладя его по заднице [ не зря же обтянул ее черными скинни ] . но что-то идет не так, и вырубается не клиент во время страстной прелюдии, а он сам на заднем сидении чёрного, как его жизнь, бентли.

выводы неутешительны и откровенно хуевы. за ним следили, и наверняка, не один день.

вместо положеных пяти звезд джерри, как в лучших традициях фильмов о заложниках или серийных убийцах оказывается в каком-то сраном холодном подвале с сырыми потолками и пристегнутой наручниками рукой к трубе. та уже порядком затекла - каждое лишнее движение причиняет дискомфорт и боль - беспрерывно дёргать ею в попытках выбраться - бесполезно. по ощущениям находится он здесь не первые сутки, и даже не вторые [ живот крутит от голода - давно забытое воспоминание ] . периодически его захаживает проверять какой-то хрен, пафосно покручивая стволом в руке "не вздумай дергаться - отстрелю что-нибудь" и не произнося ни слова. только мерзко скалится, будто познал, что есть жизнь на марсе. периодически дает по морде или бьёт тяжелым ботинком в живот. ублюдок.

кровь на губах неприятно засыхает, чтобы потом снова болезненно заныть от заново треснувшей раны. смирение к мыши приходит довольно быстро, потому что верить в чудеса он перестал лет эдак.. никогда не начинал. просто однажды он должен был попасться, рано или поздно.

из природной вредности решает развлечься напоследок, а его "охранник" - единственное живое пятно в этой дыре. звякнув цепью, чтобы привлечь к себе внимание, когда его посещают в очередной раз, вызывающе скалится в ответ.

- отлить хоть можно? а то запачкаю тут ваш дорогой паркет.

Гамбит находился в замешательстве, смотря на чистое небо, его глаза видели лишь бесконечную пустоту. То, что и отражалось в сердце креола, в его душе. Она была, безусловно, чёрной. После всего, что в своей жизни сделал вор, оценивать иначе он бы никогда не стал. Иные тоже не рискнули бы сказать ради чего жил этот мутант. Его душу никто никогда не пытался понимать, потому и определить точные мотивы его действий было сложно. Так ради чего жил le diablo blank? Денег, богатства и красивых женщин?  Быть может. Ради удовлетворения своего собственного эго? Не исключено. Постоянного азарта и приключений? Indubitablement! Но все это было бы бессмысленно, если бы не человек, заставляющий Реми трепетать при одном лишь виде. Улыбаться и становиться ужасно беззащитным перед её роскошной улыбкой. Oui, речь конечно же идёт о даме. Той, что поражала его лёгкое сердце, заставляя каджуна всё реже и реже заглядываться на других женщин. А вы понимаете, насколько это бывает сложно! ЛеБо всегда считал, что был создан для большего количества дам, чем одна только. Как же сейчас приходилось себя винить за подобные фразы и мысли. Вор не расстраивался в своём выборе дамы сердца, хотя сейчас и явно ненавидел себя.

Его глаза цепляются за проплывающие мимо облака, а лёгкие втягивают в себя сигаретный дым. Вишнёвый привкус ощущается на кончике языка, после чего дым проникает чуть глубже. Заполняет лёгкие и позволяет голове слегка закружиться, под его действием. Это расслабляет, но не даёт покоя. Только лишь возвращает в мгновение назад. Точнее в миг, казавшийся ему таковым.

Тогда многое изменилось. Больше встало на свои места, позволяя ему, перед самой пустотой, оценить имеющиеся у него ценности. Переоценка происходит лишь в тот миг, когда ты начинаешь говорить с главной женщиной в жизни любого человека. В тот день она пришла без какого-либо макияжа, одетая в самую простую одежду. Тёмный цвет её одежд вызывал больший холод, чем прикосновения пальцев к коже. Столь тонких, практически невесомых, но в то же время ощущаемых на коже. Рассекающих её, подобно скальпелю, обнажающим истинную натуру. Глубокие глаза, в которых ты видишь отражение своей жизни. Именно в них проносится всё, что ты делал, как поступал и чего действительно хотел. Все твои цели были сейчас ка на ладони. Слегка костлявой, покрытой какой-то бледной кожей. На ней, словно изображениями, дополнялась реальность. Линии на руке, постепенно оживали и дублировали твои. А пальчики её, плавно их перебирали. Вот она любовь, такая яркая и трагичная. Свадьба с Белладонной, разрыв. Множество мелких встреч и затем твёрдая и уверенная полоса с Анной Мари. Волнистая, словно бушующий океан, и столь сильная, как вся морская стихия. Она ударяется о её решение, что выступает волнорезом. Делит их на две части и указательным пальцем рвёт эту нить без каких-либо сожалений. Потом следует жизнь, с чередой ошибок, провалов, взлётов, верных  и не верных решений. Встреча с братством, сотрудничество, убийство Морлоков и вновь что-то прекрасное, связанное с той, предыдущей линии. Но и тут просто. Её ногти, острые словно скальпель, начинают давить на эту линию, пуская кровь и… Когда кажется, что тебе вновь дают шанс лишь улыбается. Обворожительно, ведь это женщина, пусть и в возрасте, но находящая путь к абсолютно любому сердцу. Это работа, долг, который просто нужно выполнять и он понимает. Не злится, а отвечает своей же эмоцией, демонстрирующей принятие на лице. Её ладонь накрывает его руку, переплетая пальцы. Уверенной и сильной хваткой, начинает вести за собой. Без спроса, так надо, нужно. Всего-то необходимо помнить о том, что это не избежно. Каджун всегда ходил по этой тонкой грани жизни и смерти, зная очевидную вещь. Она придёт за ним, без спроса, сожаления и какого-то раскаяния, заберёт за собой и поведёт в вечный холод. Не будет долгого прощания, поцелуя напоследок. Лишь ободряющая улыбка, что отразится в его красных глазах.

Вот только, где-то на середине пути, её рука соскальзывает. Непонимание в глазах начинает пугать Гамбита. Он сам чувствует что-то иначе. Нет больше зябкости в руках, холодный ветер пропадает, а весь белый мир вокруг, вновь приобретает иные цвета. Тёплые, обрастает деталями и каким-то шумом. Детскими криками, разговорами и самыми, что ни на есть, горячими слезами. Этот солёный привкус ощущается и у него во рту, словно сам мутант только что ревел, подобно маленькому ребёнку. Глотал слёзы, смешивая их со слюной, пытаясь не показывать истинных эмоций. Смерть смотрит на свою тонкую руку, отодвигая рукав длинной чёрной кофты, замечая, как сама начинает медленно исчезать из этого мира, придуманного самим ЛеБо. Глубокие, тёмные глаза, закрываются, позволяя ей изменить даже тон взгляда. С непонимания, паники, на тот, что пожелает ему удачи. Вновь напомнит про линии на его руке, о содеянном ранее. Покажет тот момент, после которого его не стало, не чтобы сделать больно – non. Лишь для блага Гамбита. Это поможет, так ты сможешь преодолеть Вашу проблему вместе. Заставит залезть глубоко в мозг, чтобы вытащить от туда секреты, подвластные лишь ему. То, что скрывалось где-то в шкафчиках, за горами украденного антиквариата, бутылки с дорогим вином и самой обычной коробкой из под сигарет с кнопкой, вишнёвых. С отпечатками губной помады от одной известной всем дамы, а они только добавляли ценности.  Пачка содержала в себе не так много вещей. Какой-то металлический кругляшок с проводами, что ЛеБо пытался сделать сам. Больший экземпляр лежал в сумке, спрятанный под горой одежды и карт, но об этом можно вспомнить и позже, верно? А компанию, маленькому прибору, составляла одинокая сигарета. Она была докурена, так что скорее это был лишь фильтр. Но его поверхность имела такое же значение, как и сам автор отпечатков.

Его глаза начинают узнавать обстановку. Женское отделение школы Людей Икс, с тем же ковром, только чуть более чистым. Двери,  те что более грязные были закрыты, а вот чистые распахнуты. В комнатах слышался смех, крик, безумная радость. В особняке царила не то паника, не то какой-то праздник. Пробегающие мимо него студенты выкрикивали имена друг друга, с какой-то безумной, просто не передаваемой энергией. Они смеялись, тут же плакали, бросались в объятия и не могли остановиться. И эта толпа очень быстро превращалась в какой-то большой ком. Реми не понимал происходящего, ведь его сердце, увы, не могло оценить всей той радости. Он ушёл, помня слова Роуг и, вернувшись, лишь вновь возвращался к ним. Вновь и вновь вспоминая тот самый разговор, что закончился его смертью. Или исчезновением? По взгляду на подростков, понять, сколько прошло дней, было сложно. Скорее их сумма будет больше одного года. Узнать лица было практически не реально, а одежду – тем более. Однако его действия уже были предрешены. Пользуясь этой паникой, он быстро срывается с места, бежит к её двери. Да, пусть они так расстались, но Гамбит всё понял! Он понял! Не хочет без неё жить, даже если, чёрт возьми, никогда не сможет прикоснуться! Он готов терпеть, вновь и вновь говорить об этом, заявлять и касаться только через одежду! Как же она не поймёт, что Этьен готов на это. Ему нравится эта игра, нравится она, и сейчас даже готов упасть на колени, но… Её дверь, подобно другим, была открыта нараспашку. В комнате всё было аккуратно убрано, царил порядок. Следов пребывания Анны Мари в ней не было. Открыто окно, через которое виднелось что-то не постижимое, а на стене весел календарь. Он заставил его замереть, не поверить в происходящее. Цифры пугали. Даты заставляли не поверить собственным глазам. И именно они заставляли его врасплох. А отсутствие девушки, и столь идеальный порядок, не могли заставить просто так стоять. Каджун вновь срывается с места, бежит в свою комнату, изредко отвечая радостными криками детям. Спрашивает у них, где же Роуг, но они лишь качают головой. Не знают, ведь они тоже были мертвы. Те, что постарше рассказывали, что все куда-то уехали. Быть может, Анна Мари была с ними. Но это ничего толком не объясняло. Хаос и крики, постепенно сменялись белым шумом. Тем, что ты слышишь когда тебя бьют по голове чем-то тяжёлым. Но всё же Гамит добирается до своей комнаты. Чисто. Нет пыли, разве что в том самом шкафу, на полочке. Стоит пачка сигарет. Она летит в сумку, лежавшую на дне шкафа. Та была открыта. Из неё пропали: несколько колод карт, его любимый шарф. Также не хватало пары футболок, но это уже в одежде. Любимый парфюм и пачка жвачки, что пряталась в кармане плаща. Сам же он пахнул ужасно знакомо. Нет, не его любимыми духами, а её духами. Мозг принимает единственное правильное решение. Собрать всё это, вместе с лежавшей на столе фотографией, на которой коротко отражалась надпись «Ma Cherie».

***

В тот день Гамбит покинул институт. В спешке, с сумкой и несколькими вещами. Пару недель скитался по барам, отелями и пытался понять, что же произошло. Когда всё это случилось и что теперь было делать. Побывал в школах, музеях, чтобы полностью ознакомиться с событиями в мире. Столкнулся с другими мутантами, которым пришлось не так легко. Ощутил на себе новый этап гонения и, как ни странно, помогал бежать огромному количеству мутантов. Устраивал ловушки для людей, что охотились за его братьями. Но всегда приходит момент, когда нужно переступить через страх. Вернуться. И эта ночь наступила. Потому то сейчас Реми и стоял около ворот, потому и совершил очередной вдох сигаретного дыма, после которого курить уже было нечего. Оставался только фильтр, что летел на асфальт около входных ворот в школу Людей Икс. Особняк возвышался на небольшом холме, слышались крики радости, а каджун лишь поправлял ремень собранного им в тот день небольшого походного рюкзака. Планировал уйти, покинуть всё это и больше не возвращаться. Но смерть, пусть даже такая, расставляет всё по своим местам. Каджун всматривался в место, которое для него было домом, игнорируя прохладный ветер перемен, пронизывающий его даже несмотря на надетый им плащ. Атмосфера была иной, не той, к которой он когда-то привык. Забор украшала вывеска, очищенная до блеска. Появилась небольшая дверь, что открывалась с помощью звонка. Ему-то это было не нужно, поскольку креол всегда двигался, перебираясь через забор. Обходил ловушки, а затем оказывался прямо перед входом. Вот только сейчас не было уверенности, что это нужно. И как бы Реми ЛеБо не мечтал увидеть Анну Мари, он всё ещё не мог преодолеть свою гордость. Не мог ответить за неё.

Камера около ворот поворачивается в его сторону, заставляя сделать несколько шагов, вновь прячась в тёмной для неё зоне. Что же оставляет после себя он? Карту. Королеву червей. Она всегда была связана с Роуг. Ведь она была действительно повелительницей его сердца. Об этом говорила, пусть и жестами, сама Смерть. В её глазах, движениях, походке, всё было скопировано с той девушки, что оказывалась так глубоко в его душе. Западала, заставляя мужчину вновь и вновь возвращаться к мысли, что нет иного пути. Даже просыпаясь с похмелья, в объятиях какой-либо подружки, что просто подцепил в баре, ибо спать негде, он вспоминал о Роуг. Её тонких губах, руках, и их прощальный поцелуй.

Мужчина отодвигает молнию, смотря на ту вещь, которую ему удалось украсть в последний раз. Это был подарок. Это было решение. Это была ошибка.

Камера зафиксировалась на карте, а красные глаза на ней. Всё тело сейчас сжималось. Сердце, казалось, прекратило стучать. Он замер, ожидая последствия своих действий.

MUS: God's Gonna Cut You Down

[indent] Головная боль заставила проснуться поздно вечером. После долгой дороги остановка в Чикаго стала долгим запланированным отдыхом, прежде, чем можно будет отправиться дальше в путь. Жизнь в стиле кочевника накладывала на Джона свой характерный отпечаток...
[indent] Открыв холодную воду из крана, он набрал её себе в ладони и умылся, а затем нагнулся и выпил, чтобы немного освежиться. Всякая зараза всё равно ему была не страшна, а потому он не заморачивался. С тех пор, как пробудился внутренний демон, ему даже есть не хотелось. Перекусывал что-то он уже чисто по привычке и старой памяти.

[indent] Одеваясь, он прошёл мимо тумбочки, на которой стояла пустая бутылка из-под виски, рядом с которой лежала опустошённая пачка с какими-то обезболивающими, которые отпускали без рецепта в ближайшей аптеке. Ему хотелось забыться, отринуть всё происходящее, и бессмертие, если честно, не помогало... хотя, с какой стороны посмотреть.
[indent] Собрав все вещи, Блэйз в последний раз осмотрел дешёвую комнату, в которой провёл утро, день и вечер, и захлопнул за собой дверь. Ключи отправились прямиком администратору, тощему мужику за 30, который на удивление выглядел не менее задолбавшимся, чем сам Джонни.

[indent] Он вышел на парковку и подошёл к своему мотоциклу, засунув свои дорожные вещи в походные сумки, прикреплённые за сиденьем. Забираясь на сиденье, он надевает шлем и бросает взгляд на дверь одного из номеров, откуда доносятся ругань, мужской и женский голоса. Затем из номера вырвалась светловолосая девушка с заплаканным лицом, по которому был размазан макияж. Она встала под фонарём и достала из своей сумочки пачку с сигаретами. От женщины веяло одним из самых тяжких грехов - предательством. Достойна ли она защиты? Джонни не знал. А вот Демон подсказывал, что нет.
[indent] - Чё ты на меня уставился, козёл? - женщина заметила на себе взгляд Блэйза. Нельзя было не заметить.
[indent] - Да вот понять пытался, помогать ли тебе. Баллов в копилку не прибавилось, дамочка, - ответил Джон и завёл мотоцикл. Рёв двигателя заглушил слова изменщицы, которая, покачав головой, устало отвернулась и закурила вытащенную сигарету.

[indent] С ночным Вегасом не сравнится ни один город Штатов, но и вечерний Город Ветров был по-своему красив, особенно вид на озеро Мичиган. Джонни спокойно продолжал свой бесцельный путь на Запад, проезжая улицу за улицей...
[indent] А затем он услышал зов. Стоило приложить усилия, чтобы сдержать своё альтер-эго от мгновенного перевоплощения. О, он чувствовал что-то в ближайшем казино. Что-то куда более зловещее, чем привычная для таких мест ярмарка банальной человеческой алчности и потерянных надежд.
[indent] "Вот чёрт... сейчас пойдёт потеха." - он не мог не ухмыльнуться. А уж демон как радовался тому, что его, наконец, могут выпустить...
[indent] Джонни припарковал мотоцикл на парковке и перекинул через плечо ремень, на который был закреплён чехол с чем-то продолговатым. С чем именно - пока останется тайной...

[indent] Как Блэйз попал на территорию казино - тоже остаётся тайной, но, учитывая, как он разминал свой кулак и переполох в службе безопасности казино, догадаться было не трудно. Тёмная энергия притягивала Гонщика, словно маяк, и он шёл к своей цели, ловив на себе любопытные взгляды посетителей, предававшихся жадности в этом месте. Мужик в кожаной куртке, тяжёлых ботинках, с чехлом и цепью, намотанной через плечо явно выбивался из представлений об обычной спокойной ночи в стенах этого заведения.
[indent] "Маяк" привёл Блэйза к одному из столов, где несколько посетителей играли в покер. О, Гонщик знал, кто за этим столом не тот, за кого себя выдаёт. В партии сейчас остались мужчина с глазами странного цвета и, если говорить очень честно, сногсшибательно красивая девушка. Между ними прямо-таки ощущалось напряжение. Правда, когда Джонни дал о себе знать, напряглись так или иначе все за столом - каждый по-своему.
[indent] - Ставлю на победу красавчика, - Джон усмехнулся и посмотрел на красотку, а затем на мужчину и подмигнул ему, - осторожно, парень, эти чертовки высосут тебя до нитки. Победителем не уйдёшь.

[indent] - Ты ещё кто? Зовите охрану! - один из посетителей вжался в свой стул.
[indent] - Сэр... я вынуждена попросить вас покинуть на... - дилер, довольно симпатичная темноволосая девушка умолкла на полуслове, когда Блэйз достал из чехла самое настоящее ружьё и направил ей в лицо.
[indent] - Странная просьба, детка, - байкер обошёл весь стол, замечая, что охрана, наконец-то, начинает шевелиться и постепенно приближается к ним, - ведь это ты тут не на своём месте. Можешь пойти со мной по-хорошему, - глаза блондина вспыхнули недобрым огнём, а голос зазвучал дуэтом с его внутренним демоном, - а можем устроить потеху прямо тут, на глазах у всех.
[indent] И в какой-то момент ему показалось, что дилер оскалилась в ухмылке и глаза её покраснели... а затем всех ослепила сильнейшая вспышка, появившаяся одновременно с громким оглушающим хлопком. И это, чёрт возьми, было очень больно.

Он погибает на её глазах.
(Он погибает от её руки, и это, кажется, уже слишком и пережить попросту невозможно, но она почему-то переживает.)

Искрится воздух, и в ушах звенит, когда магия хаоса сталкивается с космической энергией камня бесконечности. У Ванды в глазах стоят слёзы и дрожат руки. Вижн просит её быть сильной. Тот самый Вижн, которого она полюбила всей душой — тот, которого впустила в своё сердце. Тот, с которым так наивно и по-детски мечтала однажды встретить старость в деревянном домике обязательно на берегу какого-нибудь озера, чтобы романтичные розовые закаты сопровождали завершение каждого нового их совместно проведённого дня.

Не тот, которого она впервые встретила день назад — холодный, чужой, безумный.
Не тот, каким его сделали исследователи анти-мутантской инициативы «Стражи», когда похитили, чтобы залезть в его голову и изучить, а после усовершенствовать своих чёртовых роботов.

Так, наверное, было бы проще. Уничтожить врага. Ведь он враг.
В нём от её Вижна — ничего, кроме внешней оболочки.

[indent] В нём — в самые последние мгновения — он сам.

Он погибает на её глазах, и Ванда погибает вместе с ним; падает на колени, захлёбывается слезами, заходится в немом крике. От его неподвижного безжизненного тела её буквально отдирают чужие руки, и Ванда на эмоциях, в истерике, чуть не ранит Капитана Америку и Железного человека, которые, на самом деле, просто хотят показать ей, что здесь и сейчас она не одна.

Но она одна, и ей непонятно, почему этого не видят они.
Она одна.

[indent] Совсем.

Пьетро проводит с ней целую неделю, не отходит ни на шаг; Пьетро всегда рядом, когда Ванде начинают сниться кошмары, где она убивает Вижна снова и снова — а потом убивает себя, и до конца не понятно, что их этого больнее.

Пьетро отлучается лишь на мгновение — ведётся на первую за неделю тишины просьбу убитым голосом принести сладкого — но мгновения этого Ванде хватает, чтобы сбежать с базы Мстителей незамеченной. По факту, она уходит магическим порталом. Тем самым, которому её на свою беду научил Виктор. На свою беду — потому, что он рассказал ей, какой именно портал нужно использовать, чтобы оказаться в Латверии, в одном из подвалов, где он практикует… разное.

Когда она ступает босыми ногами на ледяной каменный пол, в подвале царит абсолютный мрак. Максимофф щёлкает пальцами, и на стенах неестественным алым пламенем загораются факелы. От вида голых стен и общей пустоты помещения Ванду почему-то мутит, как будто вот оно — как будто она внутрь себя заглянула, и это всё, что в ней осталось.

То есть, ровным счётом ничего.

Алая ведьма пятится, пока спиной не находит стену — холодную, неровную. Шагает вдоль неё, пока не находит угол, по которому она спиной сползает на пол, обнимая себя руками. Ей холодно. Ей плохо. Никто не понимает или не хочет понимать, сколько всего Вижн для неё значил.

Она его убила. Своими руками.
(Почему она вообще это пережила?)

— Я не знала, куда мне пойти, — глухо бормочет Ванда, не отнимая лица от коленей, когда ощущает в подвале чужое присутствие. — Они… там… все так хотят мне помочь. Но они не могут.

К горлу снова подступает ком, а по телу проходит крупная дрожь. Ванда не уверена: холод, нервы, всё вместе? Ванда уверена: Виктор не станет её жалеть. Но не прогонит.

(Виктор фон Дум слишком странный, и ей до сих пор не всё понятно в их отношениях с Мстителями в целом и Тони Старком в частности, но Виктор фон Дум не просто согласился стать её учителем — он реально научил её многому, он работал над её магическими способностями и становлением как личности, и он чертовски преуспел во всём, пусть бы даже согласны с этим в итоге не все. Он вложился в Ванду куда больше, чем даже родной отец.)

Она шмыгает носом, с трудом поднимает на него глаза, с которых вот-вот сорвутся первые капли слёз:

— А ты бы мог? Мог бы его вернуть? Ты же всё можешь, разве не так?

Лоулайт резко наклоняется к иностранцу и совсем "незаметно" пронзает взглядом своих внимательных глаз, цвета жженого кофе, пытаясь понять, врет ли тот. Если врет.. Черт, это будет слишком очевидно! Эл умел "читать" по выражениям лиц людей то, что ему нужно. Нет, лжецы попадались. И крутые. Этакие.. "со стажем". А что до иностранца. На вид вполне добродушный мужчина, почему-то не вызывает какого-либо недоверия. И что же в итоге? Судя по взгляду, Бенуа лишь диву давался, какие японцы "странные" в своих действиях. И что он там бормочет? Что у нас так.. принято? Ну конечно. Вот так сходу на тебя поворачиваются и пристально смотрят, следя за эмоциями и улавливая каждую деталь.
Да тут кто угодно бы удивился.

— О, прошу меня простить. Нет, не принято. Мне просто показалось кое-что странным. А в своих размышлениях я часто брожу, делая что-либо и не замечая никого вокруг. О, а позади вас весьма любопытная картина. Уэйн Тибо. Этот художник был тем еще любителем рисовать десерты. Более двадцати картин — торты, пирожные. Но это ведь не оригинал, само собой. Я видел больше, когда Кэтлин Фриман, которая вышла в финал в 2019 году, сделала на сам конкурс несколько тортов, словно бы сошедших с картин Тибо. Тогда еще была выставка оригинальных картин, в месте проведения конкурса. В третьем раунде одна из картин бесследно исчезла, хоть и должна была отправиться после съемок на аукцион, где ее бы несомненно купили за баснословные деньги. Впрочем, как и все его картины, расходящиеся, как домашние пирожки. (А в данном случае — торты). Они хотели рекламу, а получили пропажу. Конкурс закрыли, соответственно. Рейтинги были высокие и трансляция была не по одному каналу, да еще и не раз. Но такая ситуация, что творится сейчас — что-то новенькое, — Эл делает несколько шагов назад, беспардонно присаживаясь на единственный стул, свободный от вещей и прочего хлама, — одно дело, когда картина пропадает, а другое — люди. Забавно, но.. То дело ведь так и не раскрыли. С пропажей картины. Как и не был в том самом году объявлен победитель. Я бы сказал, что сэкономили на призе. Но я был далек от того дела и утверждать что-либо без предъявления доказательств не могу, — парень задумчиво чешет затылок и обреченно вздыхает, — хорошо, я вас понял. Кажется, что вы на самом деле ничего не знаете. Это все усложняет. Ватари, записал? —  спрашивает брюнет, задумчиво осматриваясь по сторонам.

— Ничего не упущено, — выдает Ватари, дописывая что-то себе в тетрадь и переводя свой взгляд на детектива. Лоулайт же явно хотел задать кондитеру ещё несколько интересующих его вопросов, как в их беседу вмешивается вбегающий в гримерку мужчинка. Эл  оценивающим взглядом осмотрел нарушителя их милой беседы.

Судя по виду, один из организаторов или же режиссёр. Весь такой важный, в очечах с золотой оправой. О, а ведь не дешёвка! На бейдже красовалось большими буквами просто "Кенни" — А вы что тут делаете? Вас не предупредили? —  ишь как глаза-то выпучил. Юноше этот тип уже не нравился, еще с порога.

— Не предупредили.. о чём? — Эл спокойно скрещивает руки на груди, закинув одну ногу на другую и всем своим видом показывая: он никуда не собирается уходить. Да и кто-то тут явно мешает.
Неприятный мужик смотрит на него и стремительно краснеет, как тот Юджин Крабс из «Спанч Боба». Ноздри его вздуваются, а губы вздрагивают от неприкрытого раздражения. Спасибо мужик, теперь ты стал ещё более неприятным, чем был "до", — Через пять минут съёмка. Посторонним покинуть помещение!  — бросает в них злобно этот важный "недоКрабс" и уходит, в непонятной спешке покидая гримерку и хлопая дверью.

Лоулайт пожимает плечами. Пять минут -  так пять минут, он никуда не торопится. Спустя пять минут по громкоговорителю объявляют, чтобы участники шоу вышли на съёмочную площадку. Детективу их идея не нравится, как и то, что его пытались столь "нежно" выпроводить. Не ясно, что там можно продолжать снимать, когда происходит не пойми что. И еще этот вопрос мужичка все крутился в голове. От чего Эл, недолго думая, шепотом произнес: — ну-с, ждем.
Пока ему не дадут нормальные ответы, он из гримерки никого не выпустит, да и сам не вылезет. Подвергать опасности людей? В определенной ситуации он мог бы, конечно. Если бы ситуация того требовала. Сейчас же он доверял своему чутью.
Кстати, о чутье. Его нос уловил странный запах, отдаленно напоминающий запах.. э-э, порченого мяса?
А разве тут не конкурс на звание лучшего кондитера?! Не сходится.

Хотя, мясной торт — тоже торт.

— Ничего не чувствуете? Рядом с нами что, помещение хранения продукции для съемок или общего пользования съемочной группы? — обращается он к Бенуа. В ответ слышит лишь, что тот не имеет представления о том, что там вообще конкретно хранится, однако знает, что там есть холодильники для быстрой заморозки.

Сколько уже времени прошло? Минут десять? Кажется, что у кого-то закончилось терпение, потому что везде резко вырубился свет.
— Чем дальше — тем веселее, — спокойно произносит детектив и подходит к Ватари, протягивая руку. Тот же в свою очередь протягивает ему кнопочный телефон, заблаговременно включив на нем фонарик. И как он за столько лет научился понимать его без слов? Кто бы знал, — да будет свет! — восклицает детектив, направляя телефон и освещая присутствующих, будто проверяя.. все ли на месте. Ну мало ли, вдруг еще пропадут. А ему только мистики для полного счастья не хватало, — не теряемся, идем разведывать обстановку. Как-то слишком тихо стало, — заявляет Эл командирским тоном и направляется на выход из окутанной тьмой гримерки, в не менее темный коридор. Еще недавно, тут было оживленно, а теперь тишина. Стоило им выйти, как убийственно тошнотворный запах ударил в нос с большей силой.

— Там определенно кто-то сдох, — изрек брюнет свою мысль, полную оптимизма и решительным шагом направился в сторону тех холодильников, светя фонариком впереди себя. Сами холодильники были чем-то обклеены. Направив свет на надпись, Лоулайт прочел вслух: — "Реквизит для съемок. Количество: 29 штук.. "

Запашок явно шел оттуда.

Холодильники судя по всему были выключены раньше, чем свет потух. Кое-как открыв один, Эл заглянул туда и не увидел ничего толком. Что-то темное. А что? Он не нашел варианта лучше, чем засунуть туда руку, перед сим натянув перчатку. Мягкое, влажное.. Нет, даже склизкое. Он вытаскивает это "нечто", светит на него фонариком и выносит свой окончательный вердикт:

— Это сердце, — Лоулайт протягивает находку, показывая ее Ватари и самую малость истерически смеясь,— не человеческое, разумеется. Свиное, скорее всего. Очень даже похоже, если не присматриваться. Их тут довольно много. Если верить надписи.. 29 штук. Судя по запаху, кажется, что еще и подверглись неправильной разморозке. В последствии чего, просто подохли. Я конечно понимаю, что скоро День святого Валентина, но чтобы к нему ТАК готовились.. Подобное я вижу впервые. Р — Романтика. И как вам реквизит.. в количестве, равном тому, сколько конкурсантов "исчезло"? Не знаю, что они задумали, но кажется, история подобна той, произошедшей в 2019 году. Ведь тогда рейтинги взлетели, победитель объявлен не был, так как было открыто дело о пропаже картины. Как и не было объявлено во всеуслышание, чем все в итоге закончилось. Паззл начал собираться. Думаю, что нам здесь больше делать нечего. Тут уж будет разбираться отдел специального назначения. Ватари, когда будем в штаб-квартире, не забудь напомнить, чтобы я набрал сразу Миямото. Я не знаю, кого в этом районе они подкупили, чтобы подобная шутка сошла им с рук. — Эл играючи подкидывает сердце одной рукой и то с весьма неприятным звуком шмякается обратно — в холодильник.

Свет врубают. Вот же ж вовремя. Выкинув грязную перчатку в мусорное ведро, он протягивает руку Бенуа.

— Рад был знакомству с вами. Участвовать в этом цирке или же нет — решение ваше. Я уже понял, что вы и вправду ни о чем не знали, судя по тем эмоциям, что я видел.. наполненным искренностью, — улыбаясь, Эл пожимает иностранцу руку, оставляя в ней визитку, — у меня есть ваш номер, а теперь и у вас есть мой. В любой момент можете набрать меня перед тем, как вылетать из Японии соберетесь. Можем встретиться и я покажу вам свою любимую кондитерскую. Опробуете местные пирожные, а еще.. Угощу вас кофе. Заодно и расскажете, чем вся эта эпопея закончится. Хочу все узнать из первых уст, так скажем. Интересно, что они придумали на этот раз. Печалит лишь, что не смогу попробовать ваше произведение искусства. До новых встреч, Луи. — махнув рукой на прощанье, они с Ватари направляются по коридору к выходу.

На съемочной площадке вновь становится оживленно. Правда противного мужичка, по имени Кенни нигде не видать. Жаль. У Лоулайта накопилось к нему несколько вопросов, касательно его персональной коллекции сердец. За подобные шутки над людьми ради рейтингов шоу, он бы и сам с радостью запихнул ему в рот один из этих свиных органов, заставив сожрать, чтобы мега-организатор подавился своей же "шуткой".

О, конфетки!

Детектив заприметил их еще у главного входа, когда только заходили. Для гостей, видимо. Парень взял одну и закинул себе ее в рот. Кисло было, от чего лицо его перекосило на пару секунд. Вот же гадость.

Он с грустью вспоминал тот торт, что красовался за стеклом. Вот же ж.. разлучили. Все же, он и Ватари вскоре покинули злосчастное место, запрыгнув в машину.
— Эй, Вата-а-ари, а у нас еще остались те пирожные?

тёплый ветер приносит с собой историю, аккуратно вкладывает её в раскрытые ладони анемо архонта. кружит рядом, а после стихает – усаживается подле, чтобы рассказать о том, как сейчас живут потомки рагнвиндров. венти не скрывал – и не мог скрыть от братьев ветров, – что привязан к ним душой. к ним, к гунхильдрам. всем тем, кто когда-то поверил в него. всем тем, кто всегда ему помогал. его братья тоже разделяли эту привязанность – наследницу гунхильдр всегда встречал лишь легкий ветер, бережно перебиравший золотые волосы. за наследником рагнвиндров ветра, оберегая, отправились следом даже туда, куда не хотели бы следовать.

ветер рассказывает неторопливо: о старике таннере, что болен, и его сыне гае, что охраняет задние ворота города. об эрнесте и его любви к редисовым шарикам с яйцом. о конноре и его исключительно монштадском энтузиазме в том, чтобы создать новую рецептуру вина. об аделине, мокко и хилли и их заботах о доме. об эльзере, что душой и телом прикипел к винодельческой доле.

и о том, как в сердце каждого из них появилась трещина после смерти прежнего мастера.

жаль только, что тому было куда больше причин. ветер рассказывает о ребёнке, которого однажды крепус взял под опеку. не утаивает, что его появление было окутано странностью, но всё же со временем дух ветров прикипел и к нему. рассказывает о том, как юный наследник рагнвиндров собственными глазами видел, как душа отца погибает на его руках. и конечно же, рассказывает об ужасающей ссоре между теми, кто считал друг друга братьями, и словах, что были сказаны тогда.

архонт молчаливо слушает. только опущенный к виноградникам взгляд выдает печаль, заполняющую сердце. он не корит себя за то, что не был рядом – знает, что человеческая судьба лишь в их руках, но всё же не может не проникнуться тоской о нынешней тяжелой судьбе благословенного рода. о том, что потерявший себя в окутавшей его тьме наследник отправился в опасное путешествие, пытаясь заново найти рассвет.

ветер кротко обнимает за плечи младшего брата, а после уходит, на прощание игриво тронув изумрудные косы. младший ветер же, ставший архонтом, продолжает смотреть вдаль на винокурню, сидя на скале и свесив ноги неподалеку от статуи, ему посвящённой.

когда вездесущий ветер называет что-либо странным, это повод беспокоиться.

аккуратно слетев в тени ночи со скалы, архонт в обличье барда прогулочным шагом ступает меж рядов ухоженной лозы. анемо-бабочка, вившая неподалеку танцы на своих крыльях, подобно мотыльку на огонь, сразу стремится к истоку энергии ветра. выставив перед собой палец для неё, ставшей невообразимо храброй, чтобы сесть на человека, архонт улыбается – когда-то данное благословение все еще бережет земли рыцаря рассвета. остальные следуют её примеру, слетаясь ближе, но этой гармонии не было суждено продлиться долго – венти знал, что кейя сейчас на винокурне. венти знал, что кейя знал, что венти сейчас в винограднике.

голос из темноты не пугает архонта – лишь бабочек, что стремительно разлетелись кто куда. венти проводил взглядом полёт одной из них с разочарованием на лице, словно только что по вине пришедшего был разрушен самый магический момент в его жизни.

— ни один экскурсовод не расскажет о здешних красотах лучше барда, – он беспечно улыбается в ответ капитану кавалерии, зная, что никаких правил своим визитом не нарушил, разве что побеспокоил не привыкших к ночным гостям жителей особняка.

— не переживайте, сэр кейя, – бард с легкостью раскрывает то, что знает собеседника. в случае с капитаном кавалерии было бы куда более подозрительным, если бы бард монштадта не знал о нем. – у меня нет намерений давать концерт глубокой ночью. я здесь за вдохновением. об этих виноградниках написано столько баллад, что я часто прихожу сюда полюбоваться.

и венти отводит взгляд от него, любуясь. что тысячу лет назад, что сейчас – виноградные лозы, шелестевшие на ветру, звучали умиротворённо. словно ничего вокруг них не происходило.
словно мир неизменен.

виноградным лозам всё равно, чьи руки о них заботятся. одни лишь делают это лучше, чем другие, но и к худшему они привыкают быстро, смирившись. виноградным лозам всё равно на тревоги людей. у них лишь одна забота – расти и в сезон созреть ягодами, чтобы после спячки начать заново. виноградным лозам всё равно на то, что крепус умер, дилюк покинул мондштадт, а кейя съехал из принявшего его, как родного, дома, оставив позади словно прочитанную страницу книги.

но было ли кейе всё равно на то, что стало с виноградными лозами?

моя смелая, самоотверженная девочка,
подумай хоть раз о себе.
почему ты бросаешься вперед? это все твое яростное желание защитить то, что тебе дорого? или гложущее бесконечно чувство вины? или все вместе, и неясно, где начало и где конец?
я знаю о чувстве вины так много, как мне бы никогда не хотелось. когда ты развязала войну, я о ней даже ничего не знал. меня просто не было рядом со всем тем, что я берегу.
никто не отдал мне приказ: “Энтерпрайз, возвращайтесь, срочно”. никто не посмотрел мне в глаза в те редкие сеансы связи, которые мы могли себе позволить. мой экипаж до сих пор не может оправиться от этого. от того, что вселенная бережно прятала нас в своих самых далеких от Земли уголках, пока наши друзья умирали на войне. не о такой пятилетней миссии мы мечтали. не затем мы пошли служить в Звездный Флот, не о том давали присягу.
мы вернулись в другой мир, как будто случайно провалились в соседнюю вселенную, когда проложили обратный курс. нам все говорят: “вы все равно бы не успели”.
но я знаю.

что мы бы успели.

я говорю, что Энтерпрайз — это исследовательский корабль, что мы не военные, мы исследователи, ученые и первопроходцы.
но знала бы ты, как мне сложно пережить то, что меня не было на линии огня. что меня не было рядом, когда погибла Филиппа. и другие, и многие — другие.
мы храним это понимание у себя в трюмах Энтерпрайза. оно только наше, разделенное на всех тех, кто был со мной. мы не говорим о нем, но читаем все по глазам друг друга.

когда нам рассказали, это был один из тех немногих раз, когда я не знал, как обратиться к команде. как подбодрить их, как помочь им пережить их личную и коллективную боль. во мне не было слов,
[indent] я был в бешенстве.

Капитан Кристофер Пайк позволяет себе прикосновение: кладет свою спокойную теплую руку на чужое хрупкое плечо, мягко, властно удерживая от попыток подняться на ноги. Он считывает кончиками пальцев пульс, хотя прекрасно видит цифры на медицинском мониторе.
Никто и никогда не говорит в Академии, но одна из основных обязанностей капитана — купировать чужую панику: мягко вытеснять своим уверенным присутствием или выдавливать жестко, почти жестоко.

Они в крошечной металлической лодочке посередине полного ничего, и самое страшное, что со всеми ними может случиться — это потеря ориентиров.

— Тихо, Бернем, тихо, дышите, вы в безопасности. Мы все — в безопасности, — Кристофер вслушивается в ее лихорадочное дыхание, не делая никаких выводов. Космос учит его не делать никаких выводов заранее. Ему стоит, наверное, позвать Кристину, чтобы та проверила целостность сознания Майкл, черт там разберет эти временные прыжки, но Крис считает, что дружеское присутствие очень часто первостепеннее немедленного профессионального вмешательства. Психике надо зацепиться за знакомое, выдохнуть, перевести дух, прежде чем начать гонять ее по психологическим тестам.

— Сейчас вы продышитесь, как вас учили в Академии, а потом расскажете мне, чего вы, по вашему мнению, не смогли, — Кристофер тепло улыбается.

(Он думает, та ли эта Бернем, их ли это Бернем. То ли это время и та ли это вселенная. Иногда Крису кажется, что он теряет привычное направление течения минут, что он снова беспокойно хлебает ртом воздух, отводя пальцы от Кристалла. Где у этого всего начало?
Он думает, как иронично, сколько их тут, запутавшихся в том, какой сейчас год и какая в этой вселенной у человечества была история. Иногда он смотрит в сощуренные глаза Гейба, и думает, какая же у него в зрачках ебанная бездна хаоса.)

— Мы нашли вас и весь ваш экипаж в состоянии гибернации в спасательных капсулах. Рядом с вами не было никакого корабля, но был передатчик, посылающий сигнал SOS. Вы проснулись первая, медицинских отклонений у всего остального экипажа не наблюдается, им нужно просто еще немного времени. С момента нашей с вами последней встречи прошел год, — Кристофер не убирает руку, смотрит в ее растерянные еще сонные глаза. Он думает, что эта девочка готова вскочить прямо сейчас и побежать спасать свою вселенную дальше, еще не придя в себя.
Нет, это определенно та самая Майкл, которую он знал.

[indent] Шерри примерно представляла, что могло твориться в Толл-Уокс, да и как он вообще мог выглядеть. Вертолет пролетал прямо над городом, где сейчас мало что узнавалось из прошлой и привычной картинки. Да здесь в принципе ничего и не осталось. Воронка от взрыва казалась внушительной даже с высоты птичьего полета, а у блондинки на душе вдруг заскребли кошки. Смогли бы они предотвратить эту катастрофу, найди нужного человека раньше убийства президента, раньше того, как люди превратились в живых мертвецов, эволюционирующих на ходу? Сколько ещё городов пострадают, прежде чем они смогут найти заразу и искоренить её на корню? Врыв уничтожил все, а через пару лет местность либо полностью погибнет, либо превратится в подобие джунглей, людей то здесь все равно нет для вмешательства в естественную среду.
[indent] На эту удручающую картину смотреть не так привычно, поэтому Шерри просто отворачивается от окна небольшого вертолета исследовательской группы, которая путь держала в единственное уцелевшее от взрыва место, где как раз и находилась заброшенная лаборатория Симмонса. Удивительно, но ударная волна взрыва не слишком затронула это жуткое место, отчего всем сотрудникам были выданы четкие указания по возможной опасности, скрывающейся в глубинах церкви. Пилоты переговаривались между собой, а Шерри скучающе уставилась на примерный план здания, и где по идее должен находится вход. Может им стоило поискать иной? Чтобы свести факт своего нахождения в подобном месте до нуля. Во всяком случае, до первого крика или выстрела, ну или до первой разбившейся вазы, если такие там вообще имелись. Во всей этой ситуации смущало лишь одно упущение. Близился вечер, а, как известно по ночам ничего хорошего от места, кишащего зомби ждать не стоило, и идея переждать до утра казалась блондинке не такой уж и неудачной. Другой вопрос, что отчет необходимо предоставить уже на утро, и никогда в принципе не волновали возможные форс-мажорное обстоятельства.
[indent] Приземляются они недалеко, на единственном свободном от деревьев месте, где ещё приходится пройтись немного до самого собора. Шерри первая спрыгивает с самолета стоит ему опуститься, вдыхая на удивление чистый свежий воздух, отмечая про себя, что он весьма прохладный, и кожаная куртка поверх не очень теплой черной водолазки не слишком хорошая идея для сильного ветра и просто холодных подземелий.
[indent] Трое оперативников выгружают необходимый для пункта встречи багаж, и уже целый отряд выдвигается в сторону собора, пропусти вперед людей с оружием, которые нацеливались на каждый возможный шорох с различных сторон. Биркин старалась на это не реагировать лишний раз, прекрасно понимая, что здесь, скорее всего много диких животных, возможно слегка странных, но не это вопрос уже третий. Ворота оказываются открытыми, и уже дальнейшая дорога не вызывает вопросов, когда оперативный отряд входит в просторный зал старого собора. Разрушающая структура вируса не оставила здесь тел, что с какой-то стороны даже неплохо, отчего команда сооружает мини-лагерь в одном из углов просторного зала, исключая возможность нападения из-за спины. Последние приготовления и команда из пяти человек включая Биркин выдвигается в путь совсем молча. Лишь пара брошенных фраз о возможных проблемах и путях их решения.
[indent] Дальше один остается у главного входа, а ещё четверо делятся по двое, и Шерри обгоняет своего напарника, уже завидев впереди полки с документами и прочей жуткой утварью, на которую внимание обращает не сразу.
[indent] — Не спеши, мы не знаем, кто здесь до сих пор обитает, — голос позади нее выдает нотки недовольства, и блондинка на это лишь плечами пожимает, мол, будто вы не знали, кого берете с собой.
[indent] — Если мы не будем спешить, а ещё упорно топать как слоны и дальше причитать по любому появившемуся поводу, нас естественно сожрут, поэтому либо помоги, либо стой на стреме, — говорит она, не уступая ему в своем упрямстве. А вообще-то все её внимание сейчас привлечено к беспорядочному вытаскиванию папок из шкафа и беглому просмотру страниц. Здесь словно собрали всю библиотеку по различным вирусным инфекциям для домашнего медика, не иначе. Шерри гуляет меж стеллажами, замечает красную обертку прямо посередине и вот она уже лезет за ней, не дотягивается и встает на узкую выступающую линию полок. Все бы ничего, но книжка так туго стала в этой кипе различных бумаг, что вытащить её не получалось совсем. Напарник про блондинку забыл, а она совсем упорством тянет на себя дурацкую книгу, закусив губу и нахмурив брови. Вот, ещё, ещё чуть-чуть, и… Дернув слишком сильно, Шерри не сразу понимает, что книжный стеллаж как-то заметно пошатнулся, а её пальцы вдруг соскользнули с обложки и сейчас она, теряя равновесие попросту слетает с этой «стены», а та за ней ещё раз качается и вдруг начинает падать. Зрачки расширяются, на фоне слышен  крик напарника, а она резко за что-то хватается, а дальше происходит совсем немыслимое действие, потому что резко её переворачивает на спину, а дальше Шерри просто куда-то начинает скатываться с огромной скоростью по слишком узкому туннелю. Крик сам собой вырвался изо рта, а после маленький туннель меняет направление и через каких-то пару секунд она просто на просто падает на грязный пол, больно ударяясь локтями, что выставила вперед. В наушнике среди помех слишком часто повторяют её имя, а Шерри перекатывается на спину и отползает к ближайшей стене, хватаясь не то за голову, не то за наушник, который кажется и создавал вдруг появившеюся головную боль.
[indent] — Я жива, все в порядке! — голос чуть охрип от крика, но быстро пришел в норму и уже более адекватным тоном она добавляет, — Там видимо был тайный проход на случай побега или ещё чего-то, здесь явно есть выход, а у меня оружие, прошу вас не отклоняйтесь от цели задания, я буду держать вас в курсе, — она в этом вопросе почти неумолима, и чтобы не слышать высказываний в свою не очень умную сторону выключает связь на время, а после решает все таки осмотреться.
[indent] Здесь довольно темно, отчего рука сама тянется за фонарем, и девушка привычно осматривает место вначале перед собой, все углы, все выступы, да все что угодно на наличие не дружелюбных соседей. Вроде чисто, и даже довольно тихо, отчего Шерри решает все-таки поднять свою пятую точку и отряхнуть черные джинсы от грязи и пыли, которую умудрилась собрать и вовремя полета по туннелю и покатавшись по полу пару секунд. Свет фонарика не дает полной картины, но подземелья явно древние, здесь архитектура не современной канализационной сети. И все бы ничего, но совсем недалеко раздается какой-то хруст, заставляющий девушку резко выключить фонарь и прижаться к стене. Теперь она уловила едва слышимые шаги, и когда по её скромным подсчетам оказалась не так много метров, девушка резко появляется из-за угла, наставляя на противника пистолет вместе с фонарем, почти нажимая на курок.
[indent] Резкое понимание происходящего заставляет сердце Шерри упасть слишком низко, а после она совсем забывает, как дышать. Чертов Мюллер! Почти ведь убила!
[indent] — Джейк? — удивленный тон, граничащий с нервным срывом, и она, наконец, опускает оружие вниз, — Ты издеваешься? Что ты вообще здесь забыл?

Прекрасная, словно сон, южная ночь раскинулась над Королевской Гаванью, тёмная, душная, напоённая ароматами цветущих деревьев и изысканных духов. Улучив мгновение, Санса ускользнула на балкон. Из открытых окон башни несколькими пролётами ниже до неё доносился гомон женских голосов, долетали сладкие звуки скрипок - первых скрипок королевства, играющих на её собственном девичнике.

Её мутило, ломило виски. Психосоматика всегда была её слабым местом. Чуть что, и Санса не могла проглотить ни кусочка пищи, а голова болела так, что проще было убиться. За год, проведённый вдали от дома и родных, в качестве студентки Университета Бейлора Благословенного и невесты принца Джоффри, Санса ничуть это не переросла. Сейчас она просто надеялась, что свежий воздух поможет ей взять себя в руки.

- Я знала, что ты и здесь меня достанешь, - бесцветно сказала Санса, покосившись на неслышно возникшую на лестнице сестру и снова отворачиваясь к городу, подставляя лицо бризу с Черноводной.

С башни Красного замка открывался восхитительных вид на столицу. Уже пару недель в городе шла бойкая торговля флагами королевских цветов — чёрного, золотого и алого, ведь все знали, как горячо принц Джоффри любит свою мать, — украшенными понизу серебряными лентами, обозначающей невесту принца. Двойная фигурка золотого оленя и серебряного волка попадались на глаза на каждом углу во всех видах, от светящихся баннеров до украшений бокалов. Лицо Сансы - «волчицы с Севера» - с её любезной, очаровательной улыбкой смотрело, кажется, с каждого сайта wst. Сегодня же город просто качало празднованием кануна свадьбы принца. То и дело запускали фейерверки, и разноцветные огни, рассыпающиеся в небе, сияли и преломлялись семью цветами в хрусталях Септы Бейлора.

- Ты знала, что такое «краш-контент»? - спросила Санса, по-прежнему не глядя на Арью. - Ко мне сегодня подошла одна журналистка...

У журналистки был выговор Речных земель, тёмные волосы и нахальные тёмные глаза.
«Всё это гадкая ложь, - ответила ей Санса. - Почему людям так нравится лгать про известных людей, ничего дурного им не сделавших?» - «Вы можете убедиться сами, леди Старк. Он прямо сейчас демонстрирует видео своей свите. Принц Джоффри не слишком скрывается, но Красный замок хорошо оплачивает молчание...»

Санса наконец повернулась к Арье, и в полутьме стали видны её глаза, полные грусти, ужаса и растерянности. Вряд ли она показала бы такой взгляд кому угодно другому. Полчаса назад ей казалось, что она умрёт с этой тайной, горящей в её груди, а сейчас испытывала страшное облегчение от того, что с ней здесь сейчас сестра, которая знает её любой и которая, несмотря на год разлуки, всё та же Арья, всегда точно знающая, где она находится.

- Я влезла к Джоффу в планшет, - с грубостью отчаяния призналась Санса. - И он весь забит этим.... этим ужасом.

Она беспомощно пожала плечами и тут же обхватила их, как будто ей было холодно, сглотнула.

- Знаешь... мне кажется, там могут быть не только животные. Семеро, как же у меня голова болит..

под читателем будет видно